Он славился также искусством декламации, и я видал, что иногда собиралась около него
толпа слушателей, когда он читал какие-нибудь стихи.
Дома он действительно, как говорила титулярная советница, вел самую однообразную жизнь, то есть обедал, занимался, а потом ложился на кровать и думал, или, скорее, мечтал: мечтою его было сделаться со временем профессором; мечта эта явилась в нем после отлично выдержанного экзамена первого курса; живо представлял он себе часы первой лекции, эту внимательную
толпу слушателей, перед которыми он будет излагать строго обдуманные научные положения, общее удивление его учености, а там общественную, а за оной и мировую славу.
Но и после охлаждающих разговоров с доктором Коля чувствовал и видел всюду в городе тревожное, хмурое любопытство: все беспокойно ожидали чего-то, трое обывателей, выписав наиболее шумную газету, приняли озабоченный вид политиков, ходили по базару спешно, встречаясь, жестоко спорили, часа по два, собирая вокруг себя почтительно внимательную
толпу слушателей.
После концерта проходит минута в молчании. Алексей Алексеич, вспотевший, красный, изнеможенный, садится на подоконник и окидывает присутствующих мутным, отяжелевшим, но победным взглядом. В
толпе слушателей он, к великому своему неудовольствию, усматривает диакона Авдиесова. Диакон, высокий, плотный мужчина, с красным рябым лицом и с соломой в волосах, стоит, облокотившись о печь, и презрительно ухмыляется.
Несколько голосов из раболепной
толпы слушателей, выслушав эти речи, произнесли: «Это, ваше превосходительство, точно, это ваше превосходительство, действительно».
Неточные совпадения
Диомидов вертел шеей, выцветшие голубые глаза его смотрели на людей холодно, строго и притягивали внимание
слушателей, все они как бы незаметно ползли к ступенькам крыльца, на которых, у ног проповедника, сидели Варвара и Кумов, Варвара — глядя в
толпу, Кумов — в небо, откуда падал неприятно рассеянный свет, утомлявший зрение.
Из окон флигеля выплывал дым кадила, запах тубероз; на дворе стояла
толпа благочестивых зрителей и
слушателей; у решетки сада прижался Иван Дронов, задумчиво почесывая щеку краем соломенной шляпы.
В других местах достало бы не меньше средств завести все это, да везде ли придут зрители и
слушатели толпами поддержать мысль учредителя?
А так как при этом он умел еще совершенно особенным образом шевелить своими тараканьими усами и был неистощим в прибаутках и остротах, то неудивительно, что его постоянно окружала
толпа досужих
слушателей и ему были даже открыты двери лучшей «ресторации», в которой собирались за бильярдом приезжие помещики.
Артист поднял смычок и — все мгновенно смолкло. Заколебавшаяся
толпа слилась опять в одно неподвижное тело. Потекли другие звуки, величавые, торжественные; от этих звуков спина
слушателя выпрямлялась, голова поднималась, нос вздергивался выше: они пробуждали в сердце гордость, рождали мечты о славе. Оркестр начал глухо вторить, как будто отдаленный гул
толпы, как народная молва…
Александров и вместе с ним другие усердные
слушатели отца Иванцова-Платонова очень скоро отошли от него и перестали им интересоваться. Старый мудрый протоиерей не обратил никакого внимания на это охлаждение. Он в этом отношении был похож на одного древнего философа, который сказал как-то: «Я не говорю для
толпы. Я говорю для немногих. Мне достаточно даже одного
слушателя. Если же и одного нет — я говорю для самого себя».
Слушатели приходили
толпами.
При этом имени в
толпе произошло движение, некоторые из
слушателей наклонились еще ближе к рассказчику, и почти в одно и то же время со всех концов послышалось: «Ну, ну!»
Я все припомнил: и
толпу, которая смеялась над ним, и
слушателей, ничего не давших ему, и ни за что на свете не хотел успокоиться.